"И так бывает"

( 6 )

А Павлик... Куда его пристроить? Как справиться с его желанием мальчиков, на котором он просто зациклился (тут какой-то психологический барьер), его подавленной агрессивностью ("Где бы мне найти мазохистку?").

Все это могло бы пройти (и пройдет) само, но у меня ощущение, что мне нужно что-то сделать, предпринять... Для чего? Чтобы не потерять его? Но ведь я действительно с ним распрощался, и каждый новый день - как капелька из закрытого крана, и не знаешь, то ли эта станет последней, то ли - кран течет, и капать будет долго-долго...

На Пасху Пашка ездил к отцу, тот огорчался, что у сына все не так, как у людей, но одобрил, что тот на машине. "Я ему сказал, что вожу директора фирмы, но дела на фирме идут пока не очень, так что денег я не имею, правда, и работы особенно нет. А что, разве не так?"

Конечно, как-то устроить нашу совместную жизнь можно, и даже хорошо, но я что-то не чувствую (как обычно) в себе для этого сил и воображения.

Все, конечно, упирается в мою работу, вернее "не-работу", незанятость, маленькую зарплату. "Праздность - мать пороков", а ведь даже по дому дел столько...

5 мая.

Снова большой перерыв в записях. По видимости все было хорошо. Впрочем, почему - было? И сейчас хорошо. Главное - я сам успокоился и ситуация меня огорчает гораздо меньше. Суммируя, можно сказать, что все идет по плану. Вчера Пашка был весь день сердитый, но не на меня (напротив, со мной очень вежлив и предупредителен). Не знал, куда себя девать. А все дело в том, что он собирался с ребятами (и Мишей, конечно!) гулять, а потом ехать на вечеринку, которую ему вроде бы обещали. Но... звонка с утра не было, днем - тоже, а потом он позвонил сам, и выяснил, что они гуляли без него. Уже часов в 11 с минутами - звонок. "Подожди, я возьму..." Миша. Сурово ему так: "Ну что же, почему не звонил? Ладно. Мне надо с тобой поговорить. К тебе?"

Досмотрели фильм по ТВ, но настроение уже изменилось, повеселел, оживился. "Тебя сразу огорчить, или потом?" "Сразу. Да я и сам знаю, чем. Только это меня не так уж огорчает". "Огорчает-огорчает, я знаю". На самом деле - не слишком. Даже облегчение есть. Когда он уезжает - свободнее, особенно если иметь в виду его настроение. А то сидит за компьютером, тоскует по своему Мише...

3 мая, когда он вернулся от А.Н. (к которому ездил опять-таки ради Миши, устраивал его на работу), сидел один - я уехал к сестре, потом к Ю., пришел после 11, и в предвкушении следующего дня (с Мишей) решил доставить мне удовольствие (в постели). Любить другого, тосковать по нему, и трахаться со мной - через неохоту... Которую я, впрочем, не замечаю (или стараюсь не замечать).

"В общем, я сейчас уеду..." "Понятно. Да мне все уже давно понятно, и я все знаю - еще месяц назад было ясно, как будет". "И как же будет? Скажи мне, чтобы и я знал". "Да так и будет. Будешь мучаться, страдать. Мише ты не больно нужен - ты сам это говорил, только тогда не хотел верить, а теперь приходится." "Ну что же мне делать?" "Пережить это, как я пережил, когда понял, что, кроме тебя есть и другая жизнь, и что нельзя доводить себя до саморазрушения". "Я так не могу". "Ну значит, пока это тебе не угрожает". "Надо работать пойти, все-таки, буду занят, меньше буду думать по это..."

Уткнулся лицом мне в ладони. Господи, как я оказывается все знал наперед! Утешения у меня ищет!

"Я бы на твоем месте давно меня выгнал..." "Зачем? Ты и сам уйдешь".

Уехал. Действительно, не страшно. И все же мысль: значит все это время, время когда я считал (пусть внешне), что у нас как-то все устроилось, он все-таки мечтал о Мише, надеялся устроить с ним жизнь. И стало быть, если бы это получилось - ушел, сразу, без раздумий, как сейчас, как только появилась возможность увидеть его - бросился.

Интуиция и опыт подсказывают верно, разумом все понимаешь, но чувство готово к самообману.

Любит он его... Как по телефону с ним говорит, вот, язык стал показывать - как он (дурацкая привычка). Покажет, а сам в этот момент про него подумает. Как я - когда с Пашкиной интонацией говорю: "Ага-а-а..."

Приехал утром. "Как у тебя?" - "Ничего. Нормально", - улыбается смущенно. "Не знаю, что мне от Мишки нужно? То ли нравится он мне как человек, то ли... как мальчик? Еще если бы это касалось меня одного..." "А кого это еще касается?" "Тебя". "Ну, меня это уже касается мало. Когда я понял, что не буду для тебя единственным и даже первым - я свое отношение тоже пересмотрел. Но ведь принял..." "Тогда я не понимаю, зачем это тебе нужно." "Зачем? Ну, нравишься ты мне".

Готовлюсь к переезду к сестре. Как всегда, внешние обстоятельства помогают решить "внутренние проблемы". Там все будет иначе - и проще, и сложнее. Дома и стены помогают. Там я гораздо увереннее чувствую себя. Павлик сказал: "Там я не смогу с тобой жить". "А тут ты со мной живешь?" "А что же я делаю?" - обиделся. Можно сказать, мучаюсь тут, наступаю на горло своей песне, а он этого не ценит? Ценю, ценю, Пашенька, только надо ли это мне?

Переезд, устройство - все это отвлекает, летом будет мало народа, а если папе разрешат дачу - то и вовсе никого не будет, а к осени уж точно, либо так, либо иначе что-то устроится.

А машину - продать к черту...

15 мая.

В старой квартире.

Снова все не так, как ожидал. Как ни странно, именно здесь Пашка стал более домашним. Квартира ему в конце концов очень понравилась. Почувствовал ее возможности. Масштаб. И "жить" тут со мной может (пока?), и машину нашли куда поставить, чтобы было видно из окошка. Несмотря на общий бардак, в моей комнате (нашей - теперь) вполне уютно и пристойно. После переезда он все время ночует у меня, кроме последней ночи, после приезда Сережи (которого он устроил у Кати с Анечкой) - теперь там, вчера вызвал туда Дениса и Володю, странно, как это и Мишу туда же не затащил...

...Затащил! (Это я пишу на следующий день). Вечером, когда у меня сидели два Гены - собирались вместе идти на дискотеку, но они начали с пяти часов пьянствовать, и перспектива была какая-то безрадостная - а я подспудно, но довольно спокойно ждал Пашку, он позвонил. Из маловнятного разговора все же выяснилось: Катя с Анечкой уехали в деревню на выходные, и Павлик поселился у них с Сережей в их отсутствие; они вместе с Мишей ходили к Ш. играли с преферанс (а тот счастлив, потому что у него появился мальчик); на дискотеку в ЦДКЖ они не пойдут, а будут дома. Пожелал мне спокойной ночи. Спросил - "Как, может, мне завтра зайти?" "Я не понял - что значит - зайти". "Ну, я не знаю, захочешь ты повидаться с Сережей до отъезда..." "Павлик, ты странный мальчик, ты что, думаешь, я каждому направо и налево ключи от своей квартиры даю? Я как-то иначе понимаю наши отношения. Я думал, ты сюда не "заходишь" а живешь со мной. Твои пики и пропасти меня утомляют". "Ну, а когда все ровно - это скучно. Бывают такие отношения, бывают другие, у кого как". "Нет, так не бывает ни у кого". "Да? Ну ладно, это надо обсудить, но только не на ночь, и не сегодня, и не по телефону".

Мы с двумя Генами пошли в клуб, но старший Г. не вынес подступавшей водки и, после того, как облевал стенку, был отправлен младшим Г. домой.

Мы посидели, попили пива, убеждали хозяек, что нужно сделать с клубом (безрезультатно - хотя Гена придумал замечательный ход и название "Три поросенка"), и часа в два с небольшим я тихо смылся.

Утром, не выспавшийся и подавленный, размышлял снова о том, почему все это меня так выводит из равновесия. Пытался определить суть своих претензий - и понял, что претензии к Пашке я предъявлять не могу. Снова я сам попался на собственную приманку. Снова, после переезда, после Пашкиной домашней идиллии возомнил Бог знает что - семья, дом, стабильность... Сформулировал так: есть два типа отношений - когда спрашивают "можно я сегодня приду?", и когда спрашивают "можно, я сегодня не приду?" Лешин вариант - совмещенный. Когда хочет - "я с тобой живу", когда хочет - "я независимый и свободный".

Печалит то, что все наши милые вечера и ночи (подумать, так дней и не было почти), были для него лишь замещением счастья. Печалит то, что если его Миша позовет - он сорвется, не задумываясь, и никаких обязательств за собой не признает. Размышляя, я, впрочем, успокоился - и решил (в очередной раз), что разговоры с ним бесполезны и ни к чему не приведут. Когда у него там налаживается - доводы не действуют. А когда там все ломается - доводы и не нужны.

Успокоился - и дождался в 12-30 звонка от Павлика. Там, судя по голосу, все хорошо. "Есть перец фаршированный, есть шерри..." "Это ты к чему?" "Ну, мы могли бы зайти... часа в два". "Вы втроем?" "Да..." (Довольный!) "Ну и как?" "Хорошо..." "Какие планы? Когда Сережа уезжает?" "Завтра. Погода хорошая, пойти куда-нибудь..." "Ну, и идите, погуляйте". "Мне еще позвонить?" "Позвони, вечерком - может, я дома буду".

Что же это за садизм такой - хочет со мной поделиться своим счастьем! ("Ты сам сказал - когда у нас с Мишей хорошо, у меня уверенность появляется"). И снова все упало, все бессмысленно и ненужно. Хочется послать его к черту, не видеть и не слышать, пусть себе живет, как знает. Вчера по телефону я сказал - странно, вроде бы московский домашний мальчик, а элементарных правил общежития не понимает. А он - "Какой же домашний, у меня и дома никогда не было..." И он, видно, прав. Отсюда и легкость, с которой он кочует по чужим квартирам и углам, простота, с которой открывает шкафы и холодильники...

И жалко его, потому что так добра не дождешься. Ну, расстанемся мы (а это очевидно), вернется он к прежнему своему корыту, будет скитаться по непристроенным своим знакомым, которые постепенно все будут устраиваться, а он - как перекати-поле, ни зацепиться, ни к себе никого не притянуть...

Ю. говорит "Кончай ты с этим". ВВ говорит "Кончайте". Кончайте, кончайте... Одному кончать - онанизм какой-то.

18 мая.

Появился он вчера к вечеру - подъехал к работе с Сережей, у которого поезд был в семь с чем-то. Был виноватый и еще какой-то. "Не так все хорошо, как тебе кажется... Каждому приходится терпеть что-то". "Ну, а от меня что тебе приходится терпеть? - "Твою снисходительность".

Отправил Сережу в магазин - купить еды в дорогу - дал денег: вот, осталось совсем мало. "Откуда" - спрашиваю. "Из заначки..." "Доллары, что ли, сменял?" "Ага..." "Зачем же". "А откуда еще взять?" "Ну, есть же возможность". Я имел ввиду - заработать, хоть на машине полевачить, но он понял не так: "Нет, у тебя на это брать я не могу. Если бы для нас что-то, а то мальчишек баловать - мороженое покупать, карусели. Да им так мало надо..."

Проводив Сережу, поехал на старую квартиру, а я с Г.Р. как всегда задержался. Пришел - он дома, смотрит телевизор, потом сел играть за компьютер. Утром заказана машина для переезда на дачу, я вязал коробки - изредка заходил в комнату - передохнуть.

"Ну, поговори со мной, компьютер не убежит". "А о чем говорить?" "Ну, хоть просто светски..." "Не умею я. Не светский человек".

И все же начали говорить - то есть начал я, о наших отношениях и перспективах. Пашка шел на разговор неохотно, и по сути признал все мои утверждения, хотя и сказал в начале, "Значит, ты такой вот построил дом, и все вокруг, и уже наметил выход..." "Не хочу я общения из благодарности". "А почему? Ведь тебе этого хочется?" "Хочется, если это и тебе надо." "А какая тебе разница? Мне вообще очень мало надо, я уже тебе говорил". "Но если бы у тебя была возможность и Миша согласился жить с тобой - ты бы стал?" Без колебаний: "Да". "Я этого не понимаю. Ты его любишь, а живешь со мной. Почему? Знаешь, я себя все-таки как ни мало ценю, все же чего-то стою, и жалеть меня не надо." "А я тебя и не жалею. Чего тебя жалеть? У тебя все есть - дом, семья... даже любовь..."

"Нет, я так не могу". "Ну смотри. Как решишь - так и будет. Я тебе уже говорил. Нет - так нет. Перееду опять к дедушке, он так рад будет. Заведу новый круг знакомых, начну все заново". Я не смог понять сначала, а потом, уже когда засыпал, вдруг вспомнил его слова: "Если я с тобой расстанусь, я вообще из этой гомо-среды уйду".

Пока я мылся, он укутался в одеяло и, пробормотав "спокойной ночи", ни разу не дотронулся за всю ночь. Утром я встал рано, стал собираться, Пашку разбудил уже к самому отъезду, когда машина уже вышла. Наскоро приготовил ему поесть. Грузились быстро, а когда уже надо было уезжать, он позвонил туда. "Сережа, привет, дай Мишу на минутку, я ему быстро все скажу. Алле, привет, ну, как ты? В общем, я сейчас еду, там надо разгрузить, а у тебя какие планы? Куда пойдешь? Ну, сходи куда-нибудь, а вечером - дома будешь? Я позвоню часов в шесть. Ну, пока". И такая разница в голосе, в интонации в разговоре с ним - и со мной, что жизнь не мила.

Повеселел, всю дорогу шутил с водителем, балагурил, и когда тот спросил, не поедем ли мы с ним обратно - Пашка встрепенулся - и очень обрадовался этой нечаянной возможности побыстрее отделаться. Когда все побросали в дачу - я сам предложил: давай, я тут еще задержусь, а ты езжай. Пашка быстренько поносил ящики - и когда осталось совсем мало, так что, в сущности, еще пять минут - и мы могли уехать вместе, сказал - "Ну, теперь справишься? А мы поехали... Вечером позвоню".

И хотя я сам его отправлял, было ощущение, что уехать в такой ситуации - предательство. Потом, правда, успокоился. Поезда отменили, а тот, на котором я все же собрался ехать - полз до Москвы больше трех часов...

Потом выяснилось, что предыдущий поезд сошел с рельсов у самого вокзала, заблокировав стрелки. Добрался около одиннадцати. Машина у дома. Хоть и не ждал и даже не желал, а приятно екнуло сердце. Пришел - в ванной его постирушка, в комнате темно... Нашел в шкафу его сумку с документами, правами, ключами... Ничего не понял - куда это он, так? Неужели - все?

19 мая.

Нет, еще не все. Вот последнее.

Утром, в 11 - звонок оттуда, с попугайчиками. "Как дела? Как вчера, расставили?.." "Да, нормально. Как у тебя, что нового?" "Нового? Ничего, все старое". Мнется... "Тут Володе холодильник обещают в прокате, я подумал - может, можно мне его им привезти?" "Ну, конечно, привези, почему нет. А потом какие планы?" "Может, я в конце дня заеду за тобой на работу?" "Конечно, буду тебя ждать".

Приехал около семи. "Давай я тебя отвезу, а потом поеду". А у меня, как назло, работа срочная.

"Куда ты поедешь?" - "В монастырь". - "Решил у ребят пожить? - спрашиваю я даже спокойно, с интересом. "Нет, в женский... Это так говорится. В общем, исчезну на недельку. Действительно, надо все решить. Ты вчера сказал... Ты много говорил, но одно... Ты сказал, что не можешь на меня положиться... Это... это серьезно. И вообще, мое положение при тебе - не слишком подходящее, Ю. это правильно говорил..." "Ю. тебе это говорил?" "Он тебе это говорил. И потом... Знаешь, каждый раз, когда у нас с тобой такие разговоры, ну, размолвки, я чувствую, что все больше от тебя отдаляюсь. Не знаю, в чем тут дело. Бывает - ну поспорили, помирились, и забыли. А тут - нет. Все это откладывается, копится. В общем, так".

"Хорошо. Я не буду говорить всякие слова - о том, что прошу тебя, что не хочу, чтобы ты уходил... Я просто хочу, чтобы ты знал. Я очень тебя люблю. Мне с тобой было всегда очень хорошо, как ни с кем. И за это я всегда буду тебе благодарен, что бы ты сейчас или через неделю не решил". - "Мне тоже с тобой было хорошо, и я тоже тебе благодарен..."

Пашка сел за компьютер, я метался от стола к столу - но все сделал довольно быстро. Пашка поставил машину во двор, отдал ключи, техпаспорт. Хотел отдать и доверенность - но я сказал: "Зачем?" "Ну, найдешь кого-нибудь. Или Ю. найдет. Я видел, он объявления отчеркивал - "молодой водитель, согласен на любые условия"... "Я никого искать не буду". "Ну, и я не буду..."

Потоптались у входа. "Ну, я пошел..." "Проводи - до метро". - "Да? Ну ладно". Шли молча. Уже у самого входа я не выдержал: "Не верю, что вот так может все кончиться. Ты слишком много про меня знаешь, и я - про тебя. При всем том, что я тебе говорил, ты для меня, как ни странно, стал прежде всего другом. А друзей у меня других-то и нет. Может быть, ты этим больше всего отличаешься от всей гей-тусовки, потому что способен на дружбу... И я все равно люблю тебя..."

А Пашка молчал - до самого эскалатора, когда наши пути расходились. "Ну, не болей," - протянул руку. "Не пропадай, - попросил я. Позвони..." Наверное, увидел что-то в глазах моих, взгляд потеплел, улыбнулся чуть-чуть: "Позвоню".

... Вот теперь - все. Он ушел - и год ушел. Хотя я еще долго буду натыкаться на вещи, которых касалась его рука, которыми он пользовался, которые были "наши вещи", хотя жизнь продолжается, и много общих знакомых будут долго нас незримо и незаметно связывать - эта повесть кончилась.

И если он позвонит, и что-то в наших отношениях возобновится, поправится, или родится снова - это будет что-то другое, и для него и для меня, и об этом, честное слово, я не стану писать.

"Интересный мужчина 43 лет хочет познакомиться..."